16 июня 2005 года

Татьяна Зиннатуллина

Сестра знаменитой поэтессы Марины Цветаевой последние годы жизни провела в Орске.

Отказываюсь - быть.

В Бедламе нелюдей

Отказываюсь - жить.

С волками площадей

Отказываюсь - выть.

С акулами равнин

Отказываюсь плыть –

Вниз - по теченью спин.

Эти страшные по своей простоте и силе строки написала Марина Цветаева, но, наверное, то же могла бы повторить ее кузина Людмила Ивановна Добротворская, проведшая в Орске последние годы жизни. «Черная гора, затмившая весь свет», заслонила от Людмилы родные Тарусы и прежнюю жизнь. И, умирая в комнатке коммунальной квартиры, все видела Людмила Ивановна, будто стремительная тройка уносит ее сквозь февральскую вьюгу туда, где была некогда счастлива, где высокие мальвы отражаются в неспешных водах Оки. Людмила родилась в 1885 году в семье земского врача Ивана Зиновьевича Добротворского, пользовавшегося большим уважением в Тарусах и во всей округе. Ее мать была сестрой отца Марины Цветаевой. Здесь, в небольшом городке на берегу Оки, прошла самая беззаботная и счастливая пора жизни не только Людмилы Добротворской, но и ее сестер Марины и Анастасии Цветаевых.

О, дни, где утро было рай,

И полдень рай, и все закаты!

Где были шпагами лопаты

И замком царственным сарай!

Так описывала Цветаева дни детства, проведенные в Тарусах.

Людмила Добротворская росла в атмосфере семьи, где придерживались прогрессивных, демократических взглядов, где вечерами обсуждались новости культурной и политической жизни России. Добротворские дружили с семьей известного русского художника Василия Поленова, проживавшего в Тарусах. Одну из подаренных Поленовым картин Людмила хранила всю свою жизнь. Она получила прекрасное образование: сначала дома ее воспитывали гувернантки, позже окончила медицинский факультет МГУ, намереваясь продолжить дело своего отца - быть земским врачом. Во время учебы в Москве в 1914 - 1915 годах Людмила, как большинство молодых людей ее круга, увлекалась новыми революционными идеями, витавшими в атмосфере того времени. Она бывала на митингах, где выступали эсеры, меньшевики и большевики. Именно в связи с эсерами и была обвинена, осуждена по 58-й статье и сослана в исправительно-трудовую колонию Орска. Ни в архиве, ни в музее нет сведений о сроке ее пребывания в ИТК, о ее жизни в колонии.

Первые сведения о Добротворской сотрудникам архива удалось обнаружить в документах по Сталинскому районному отделу здравоохранения от 23 августа 1948 года, это был приказ о распределении ставок врачей. Последний документ с объявлением благодарности за хорошую работу датирован 1952 годом. Из этого можно сделать вывод, что уже тогда Людмила Ивановна жила в Орске на поселении и работала врачом. Главный врач больницы Соцгорода (ныне медсанчасть Южуралмашзавода) Бронислава Николаевна Яцуба в своих воспоминаниях о Людмиле Добротворской писала: «В 1947 году ко мне обратилась начальник мед-службы орской исправительно-трудовой колонии Софья Павловна Макеевская с просьбой принять на работу врачом освобождающуюся из заключения Людмилу Добротворскую». Никаких документов, кроме справки об освобождении, у Людмилы не было. Уже позже она получила копию свидетельства об окончании МГУ. Яцуба вспоминала о Людмиле Ивановне как о прекрасном специалисте, настоящем земском враче, способном не только поставить диагноз и назначить лечение, но и выполнить любую работу - «оказать помощь, побрить больного, запрячь лошадь». А еще она говорила о Людмиле как о прекрасном, отзывчивом человеке, высокообразованном, разбирающемся в музыке, живописи, поэзии. Но при этом жизнь научила Людмилу не быть слишком откровенной. Она была сдержанной в высказываниях, мало говорила о себе и своей прошлой жизни.

Жила Людмила Ивановна в коммунальной квартире, где ютилось несколько семей. Но и в комнате жила она не одна, а с Владиславой Густавовной Копецкой и ее сыном Чеславом. С этой женщиной, тоже медиком по образованию, Людмила Добротворская подружилась еще в колонии. Обе отбывали срок по 58-й статье. Вместе работали, вместе жили. Не расстались и после освобождения. С этой мудрой женщиной Людмила прожила до конца своих дней. Умерла Людмила Ивановна Добротворская в 1953 году. В архиве Орского городского отдела ЗАГСа есть запись акта о смерти от 21 февраля 1953-го: «...умерла в возрасте 67 лет, врач, медработник завода им. Чкалова, место проживания - Соцгород. Причина смерти - кровоизлияние крови» (так в документе, на самом деле - от инсульта - Ред.).

Через несколько дней умрет Сталин, и сотни тысяч репрессированных получат возможность вернуться домой.

Иду по знакомым улицам Орска. Всюду яркие приметы нашего времени: иномарки, рекламные щиты, обещающие райское наслаждение прямо здесь и сейчас, вывески магазинов с «ненашими» названиями. Сворачиваю в маленький переулок - и словно на машине времени переношусь на полсотни лет назад. Старенькие двухэтажные домики, скромные клумбы под окнами. У входа в подъезд одного из домов деревянная лавочка. На ней вяло перебрасываются фразами юные особы, - Девочки, - обращаюсь к ним, - в этом доме в конце сороковых жила Людмила Добротворская - сестра Марины Цветаевой. Не подскажете, может, кто-то из пожилых людей здесь есть, помнят что-то?

- Цветаева? Поэтесса, что ли? В пятой квартире бабуля живет. Может, она что-то знает...

О, чудо, именно в этой квартире жила некогда Добротворская. Бабуля, то есть София Дмитриевна Щанкина, вместе с дочерью Валентиной Ивановной действительно живут здесь с войны. Но София Дмитриевна перешагнула восьмой десяток, недавно к тому же перенесла сложную операцию. Сидя на старенькой табуретке, всем видом своим она дает мне понять, что говорить не желает:

- Человека сколько лет в живых нет, чего о ней вспоминать-то?

Оглядываю комнату: на беленых стенах в аккуратных рамках изысканно выполненные вышивки, старый комод, облупившееся зеркало. В него когда-то смотрелась Людмила Добротворская. Комната выглядит так, словно и не было этого полувека, разве что телевизор на тумбочке нарушает полноту иллюзии.

- Мне тогда семь лет было, - говорит Валентина Ивановна. - Почти ничего не помню. Осталось какое-то ощущение добра и теплоты, которые исходили от Людмилы Ивановны. Она ведь меня нянчила. Почему-то очень ярко запомнилось ее серое рябенькое платье, застегнутое на овальную брошь под самым горлом. И похороны запомнились. Точнее, венок из металлических листочков и красных цветов и ощущение утраты чего-то очень хорошего.

Валентина Ивановна листает старый фотоальбом. Но фотографий Людмилы Добротворской не сохранилось. С пожелтевших снимков смотрят давно ушедшие, некогда жившие в этом доме люди.

- А мама вам ничего не расскажет, - словно извиняется за Софию Дмитриевну дочь. - Не помнит она уже ничего.

- Всех помню, - сердито отзывается с табуретки София Дмитриевна. - Семнадцать человек в этой квартире понатыкано было. Эвакуированные, репрессированные - всякие.

С надеждой смотрю на пожилую женщину.

- У Людмилы муж был учитель. Его тоже арестовали. А детей у нее никогда не было, - больше София Дмитриевна говорить не хочет.

- А картину Поленова помните? - обращаюсь к Валентине Ивановне.

- То, что картина у них в комнате висела, хорошо помню. А какая именно, не

знаю. Ту картину тетя Владя (Владислава Густавовна Копецкая) увезла в Москву.

- Я устала, хочу лечь, - говорит София Дмитриевна, давая понять, что мне пора уходить.

Выйдя из дома, слышу, как на скамейке у подъезда девушки и молодой человек обсуждают тот факт, что в их доме когда-то жила сестра Цветаевой. Удовлетворенно думаю, что если удалось разбудить в юном поколении интерес к истории города, значит, дело того стоит.

К сожалению, собранные сведения о Людмиле Добротворской скудны, как скудны, а порой и вовсе неизвестны, сведения о многих жертвах репрессий - трудармейцах, раскулаченных крестьянах, некогда живших в Орске. Автор статьи будет признательна всем, кто готов поделиться имеющейся информацией. Это история города, история страны, а потому достояние всех оренбуржцев.

16 июня 2005 года

Татьяна ЗИННАТУЛЛИНА
Орск

Скачать

Зиннатуллина Татьяна «Как каторгу избываю жизнь...» 16 июня 2005 года.