17 февраля 2005 года
Татьяна Зиннатуллина
«Яман-кала» (плохой город) называли некогда киргиз-кайсаки Орск. Ссылались сюда раскулаченные крестьяне, немцы из Поволжья (трудармия), репатрианты и, конечно, военнопленные.
Во время войны в город стали прибывать эвакуированные с оккупированных территорий заводы. К уже имеющимся предприятиям добавилось еще 17. Людей катастрофически не хватало, поэтому использовался труд женщин, детей и заключенных ГУЛАГа.
Лагерь № 260, куда ссылали военнопленных и интернированных, в Орске возник осенью 1943 года. Разместился он напротив кирпичного завода в поселке Строителей (отдельные отряды располагались в других районах города) на территории конного двора. За войну лошадей съели, конюшни стояли пустые. Помещения переоборудовали сами же военнопленные: устроили нары в два яруса, установили печи, построили кухню, столовую и баню. Основной контингент военнопленных составляли немцы, но были австрийцы, румыны, итальянцы, французы, венгры, чехи и даже японцы. Весь день военнопленного был четко регламентирован. Дисциплина у немцев, за которой следил немецкий же офицер, была железной. Поле подъема и утренней поверки завтрак, потом строем поротно с песней на работу, что вызывало большой интерес местных жителей. Должность начальника лагеря исполнял офицер в звании майора. Вот к нему-то и обращались руководители предприятий, заводов, организаций, да и просто жители города в том случае, если нужны были рабочие руки. Немцы очень ценились на городских предприятиях: они были исполнительны, трудолюбивы, и к тому же среди них было много прекрасных специалистов - рабочих с завода немецкого промышленника Круппа. За хорошую работу военнопленные получали дополнительный паек. Кормили их три раза в день. В обычное меню входили баланда из капусты и картошки, каша на воде и 60 граммов хлеба. Иногда давали кусочек пиленого сахара, от которого каждый военнопленный откапывал маленькую часть для «герр официр» - своего ротного командира. Немецкий офицер не мыслился голодным, и рядовые военнопленные безропотно подчинялись этому негласному закону. Разумеется, военнопленные умирали. Чаще всего от непереносимо сурового климата, от 30-40-градусных морозов, ведь немецкие шинели не были рассчитаны на такие погодные условия.
Из воспоминаний немецкого военнопленного Конрада Айххорста: «На территории Польши я попал в плен к Красной Армии. Я прошел через несколько лагерей для военнопленных, а летом 1944 года прибыл в Орск. Насколько помню, нас было около тысячи. Орск запомнился тем, что лето было очень жарким, а зима очень холодной. Я работал на стройке, возил строительный раствор в тачке. На стройке работали и русские женщины. Иногда они давали мне немного хлеба. В лагере были проблемы с водоснабжением, поэтому военнопленные тащили тележку с бочками к реке Уралу, чтобы привезти воду».
Характерны некоторые небольшие истории. Так, у Валентина Георгиевича Владимирова, исполнявшего тогда обязанности начальника отдела кадров завода металлоконструкций, в качестве няньки для четверых малолетних детей был немецкий военнопленный Курт. И Валентин Георгиевич, и его супруга очень тепло отзываются об этом человеке. Рассказывают, что Курт очень хорошо смотрел за детьми, играл с ними, рассказывал какие-то истории по-немецки. А для того чтобы хоть как-то скрасить более чем скромный послевоенный быт семьи Владимировых, нарисовал над детскими кроватками прямо на стене небольшие картины с озерами, гусями и цветами.
А вот другая история. Два военнопленных - солдат и унтер-офицер - забрались в погреб к местной жительнице, украли банку варенья и съели. Женщина, обнаружив пропажу, прибежала в лагерь и подняла шум. Тогда немецкий офицер построил своих подчиненных и предложил женщине указать на воров. Та быстро опознала солдат. Дальше каждый поступил так, как диктовали ему его менталитет и его представление о порядке: немецкий офицер принялся бить виновников наотмашь на глазах у всех, солдаты принимали наказание, не пытаясь защищаться или оправдываться, а русская женщина, в сердцах поднявшая шум, теперь кричала «Не бейте их! Да пропади оно пропадом, это варенье!».
И еще одна история - любви. С февраля 1943-го по декабрь 1947 года в орском лагере для военнопленных № 260 находился австрийский подданный Йозеф Никлое (возможно, Никлош). Он работал на одном из заводов города мастером в бригаде у русских женщин. В этой бригаде работала девушка Лида из Днепропетровска (из чего можно предположить, что это был Орский машиностроительный завод). Между двумя людьми стояли тысячи преград и барьеров: языковой, культурный, идеологический и другие. Он - австриец, она - скорее всего, украинка или русская; он - военнопленный и солдат фашистской армии, она - советская девушка и комсомолка. И тем не менее Йозеф и Лида полюбили друг друга. Любовь не имела продолжения. Разными дорогами война привела этих людей в Орск, мир же разлучил их. В 1947 году Йозеф Никлое вернулся на родину. Но и спустя 50 лет он не забыл о русской девушке Лиде и в 1997 году приехал в Орск, чтобы отыскать здесь свою утраченную любовь, а возможно, и своего ребенка. Но его визит в наш город был краткосрочным, сотрудники музея, куда он обратился за помощью, ничего не могли сделать за один день. А посему эта история так и не обрела счастливого конца.
В 1949 году лагерь № 260 был ликвидирован. Военнопленных погрузили в автомобили и отправили на железнодорожную станцию, посадили в товарные эшелоны - и на запад., на родину. Старожилы Орска до сих пор помнят, как их провожали. На станции играл оркестр, из проезжающих по улицам города машин что-то радостно выкрикивали и махали руками бывшие узники лагеря, горожане махали им в ответ и тоже смеялись. Бывшие враги, бывшие военнопленные навсегда оставляли далекий уральский город, затерявшийся в бескрайних степях «дикого поля», - место своего заключения.
Есть в русском характере черта, которая мне очень импонирует: для русского человека поверженный враг, которого еще минуту назад пытался уничтожить и раздавить, перестает быть
абстрактной величиной, он становится человеком из крови и плоти, чьим-то сыном, отцом, братом. Советские люди рвались на фронт, чтобы лично принять участие в уничтожении ненавистного захватчика, но при этом с состраданием относились к несчастным военнопленным. Об этом говорят сами узники лагеря № 260, об этом вспоминают местные жители. Но так же есть и другая, далеко не привлекательная особенность русского характера - небрежное отношение к памяти человеческой, к могилам своих отцов, а уж тем паче к могилам пусть и бывших, но все же врагов.
На территории Орска предположительно было семь мест захоронения военнопленных. На могилах умерших ставилась табличка с личным номером заключенного - ни имени, ни фамилии. Как известно, погребение вражеских солдат в СССР проводилось с грубейшими нарушениями не только международного права (Советский Союз был участником Женевских конвенций о защите жертв войны, согласно которой погибшие должны быть «погребены с честью»), но и собственного законодательства. Уже к середине 1946 года исчезли с лица земли многие кладбища, появились тысячи неизвестных могил. После принятия конвенции в 1949 году возникла вероятность того, что места погребения могут навестить представители иностранных государств. В этой связи было издано распоряжение о проверке состояния кладбищ. В 1950 году на учете ГУПВИ МВД было 2 088 кладбищ военнопленных, на которых покоились 337254 человека Но проверка показала, что многие кладбища существуют только на бумаге. И тогда было принято весьма мудрое решение - ликвидировать уже разрушенные кладбища и могилы. В письме МВД СССР от 19 января 1952 года говорилось: «На подлежащих уничтожению захоронениях необходимо сровнять могильные холмики, территорию вспахать и засеять травой».
Не избежали такой судьбы и орские кладбища военнопленных: на месте захоронения военнопленных по дороге в поселок Победа были построены гаражи. Правда, там сегодня есть небольшой сквер и установлен памятник венгерским военнопленным. Также памятник военнопленным, умершим в Орске, поставлен возле старого кладбища на выезде из города в сторону Оренбурга. На месте захоронения умерших интернированных немцев, румын, венгров отдельного рабочего батальона №1902, располагавшегося некогда на окраине поселка Первомайского, недалеко от городского кладбища была свалка, туда же вывозился шлак с никелькомбината. Сегодня там пустырь. При осмотре местности на глаза часто попадаются кости, но мне, человеку не сведущему в вопросах анатомии, весьма сложно определить кому они принадлежали - человеку или животному, хотя некоторые весьма похожи на человеческие. Остальные места захоронений постигла та же участь. Итог распоряжения известен: на 1 января 1953 года в СССР сохранилось всего 300 кладбищ военнопленных. В 1955 году были установлены дипломатические отношения между СССР и ФРГ, что повлекло за собой значительное увеличение запросов о судьбах погибших в СССР германских подданных В этой связи приведу такой пример: в Министерство иностранных дел СССР поступил запрос о судьбе военнопленного, умершего в лагере. Заместитель начальника пенитенциарного ведомства полковник Евсенин сообщал, что просьба отца умершего в плену Ганца Бонже, в принципе, может быть исполнена: труп скончавшегося погребен на кладбище военнопленных в городе Орске (кв. № 1, могила № 5, порядковый номер в кладбищенской книге - 350). Однако полковник Евсенин находил нецелесообразным информировать отца покойного о состоянии могилы сына так как это может создать нежелательный прецедент - с подобными запросами начнут обращаться другие иностранные граждане.
В общем-то, на этом можно поставить точку. Вот только хотелось бы еще добавить: уважаемые земляки, Орск - наш с вами родной дом. Плох он или хорош, зависит только от самих горожан. Думаю, пора ему перестать быть «Яман-кала» и для коренных жителей Орска, и для тех, чьи родственники похоронены на нашей земле. Мы должны извлечь урок из того, чему учит история. Мы по-прежнему говорим: фашизм не пройдет! Но те 4 298 военнопленных (по другим сведениям в два раза больше), умерших в орских лагерях и спецгоспиталях, давно обрели право упокоиться с миром. Далеко не все из них были непримиримыми последователями фашистской доктрины, многие были просто жертвами войны, политических интриг власть предержащих. Как и те, кто воевал по другую сторону фронта.
Орск
(Автор выражает благодарность за предоставленные сведения сотруднику Орского краеведческого музея Елене Васильевне Нижник, бывшему сотруднику ГБ Валентину Георгиевичу Владимирову.)
Источники
- Статья прислана автором.